СИГНИФИКАТИВНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА
ПРИ АФАЗИИ

Т.В. Ахутина, Е.В. Малаховская

Вестник Московского университета. Серия 14 «Психология». 1985, №1, стр. 29-38.

Изучение механизмов речи - говорения и восприятия - предполагает анализ того, как говорящий и слушающий оперируют значением слова.

В значении «живого» слова, т. е. слова, употребленного данным говорящим в данной ситуации, можно различить языковое, или словарное, значение слова и его смысл. Внутри языкового значения выделяются две составляющие: предметная отнесенность (денотативное или референтное) и собственно значение (сигнификативное). Несколько упрощая, можно сказать, что первое отражает связь слово - реалия, второе есть результат системности языковых значений, это значение слова, определяемое через его место в системе языковых значений.

Как показал Л.С. Выготский, оба этих компонента значения слова формируются неодновременно: один вырастает из наглядно-действенных обобщений под влиянием социальной практики общения, другой - на основе развития системы понятий, становления «сигнификативной структуры» (Выготский, 1982, с. 182-184, 313). Исходя из такого различия их психологических механизмов, можно предположить, что эти два компонента значения слова будут страдать по-разному при афазии.

В исследованиях больных с афазией накоплен большой фактический материал относительно изменений значения слова, собранный как при изучении номинативной функции речи (называния), так и в контексте исследования их мышления, когда в центр внимания больных ставилась обобщающая, сигнификативная функция слова.

Так, в работах А. Р. Лурии описывается несколько вариантов изменения значения слова при афазии. У больных с моторными формами афазий[1] отмечается упрощение структуры обобщений, стоящих за словом, - соскальзывание с категориальных обобщений на ситуативные и сужение значения слова. У больных с сенсорной и семантической афазиями[2] изменения значений, слова выражены более грубо: в первом случае «ближайшее значение слова (или предметная отнесенность) страдает в гораздо большей степени, чем его обобщающая функция», во втором случае, т.е. при семантической афазии, «непосредственная предметная отнесенность слова остается сохранной, а вся кроющаяся за словом система связей и отношений оказывается глубоко нарушенной», что приводит к «нарушению тех форм обобщения, которые и составляют подлинное значение слова» (Лурия, 1947, с. 154, 226; 1969, с. 118).

Выводы Лурии были подтверждены целым рядом специальных экспериментальных исследовании. Так, Э.С. Бейн, Л.С. Цветкова, Н.Г. Калита, М.Г. Храковская, исследовавшие больных с сенсорными формами афазии, приходят к такому же заключению: у этих больных имеется первичное нарушение номинативной функции слова (предметной отнесенности), тогда как обобщающая сигнификативная функция слова страдает лишь вторично (как следствие первичного речевого дефекта).

Исследование значения слова у больных с семантической афазией, проведенное Храковской в контексте исследования мышления, подтвердило данные Лурии о грубом нарушении «категориальной сетки» у этих больных. Однако Храковская дает несколько иную трактовку обнаруженных ею дефектов, говоря о нарушении у них взаимодействия речевых и образных компонентов мышления (Храковская, 1978).

Вообще вопрос о механизмах нарушения как собственно значения, так и предметной отнесенности остается пока открытым.

Так, говоря о механизмах нарушения номинативной функции слова у больных с акустико-мнестической афазией, Л.С. Цветкова и Н.Г. Калита подчеркивают его связь с дефектами зрительных представлений (Цветкова, 1972; Калита, 1974, 1979). Однако авторы не останавливаются на том, всегда ли нарушение номинативной функции связано с дефектами зрительных представлений и как эти последние соотносятся с другими дефектами, описываемыми при акустико-мнестической афазии: снижением слухоречевой памяти и сужением объема слухового восприятия.

Вопрос о связи дефектов зрительных представлений и нарушений называния ставился и Е.П. Кок (1957, 1967). Исследуя различные варианты трудностей узнавания зрительных образов, она обнаружила, что предметная агнозия (трудности узнавания предметов и их изображений) сопровождается дефектами номинации. Кок сделала вывод о вторичности речевых дефектов по отношению к предметной агнозии, так как при обучении, направленном на преодоление предметной агнозии, уменьшались и речевые дефекты. Тем не менее эта гипотеза требует дополнительных доказательств, потому что нельзя представить обучение, корригирующее предметные образы без участия речи.

В то же время работы Кок ставят под сомнение точку зрения М.Г. Храковской на механизм нарушения значения слова у больных с семантической афазией. Как уже упоминалось, Храковская видит этот механизм в нарушении взаимодействия речевых и образных компонентов мышления. По данным Е.П. Кок и других авторов, для больных с семантической афазией предметная агнозия не характерна. Ее данные согласуются с выводом Е.Д. Марковой (1961) о том, что нарушение называния может протекать вне гностических дефектов, и в частности вне дезинтеграции «образных компонентов мышления».

Итак, в отечественной литературе имеется точка зрения, фиксирующая, что: 1) нарушение собственно значения слова наблюдается и при моторных, и при сенсорных, и при семантической формах афазии, однако только у больных с семантической афазией оно непосредственно связано с первичным дефектом и носит наиболее выраженный и стойкий характер и 2) нарушение предметной отнесенности слова наблюдается у больных с сенсорными формами афазии, и по крайней мере у части этих больных оно имеет связь с нарушениями зрительных представлений.

Однако это мнение не является общепринятым: в литературе имеются разногласия и относительно клинической картины нарушений значения и особенно относительно их механизмов. Это связано, в частности, с отсутствием сравнительных исследований, прослеживающих сохранность обоих составляющих значения при разных формах афазии.

Современные зарубежные исследователи афазии также различают предметную отнесенность слова (reference) и собственно значение (sense). Проблема возможной диссоциации этих двух составляющих значения слова при мозговой патологии трактуется в целом ряде работ, однако наибольшее внимание уделяется двум другим вопросам. Во-первых, связаны ли дефекты оперирования значением слова с нарушением семантической репрезентации слова или с трудностями его извлечения? Во-вторых, какова специфика нарушений семантической репрезентации?

Однако существенно, что при анализе этих вопросов зарубежные афазиологи делят больных всего на два класса: больные с плавной и неплавной речью (соответственно более задняя и более передняя локализация очага поражения). Эти исследования показали, что для больных с поражениями задних отделов мозга характерно более выраженное нарушение значений слов, чем для больных с поражением передних отделов. У них более грубо изменены ассоциативные связи слова, т. е. страдает структура семантического поля (Howes, 1967; Lhermitte, 1971; Rinnert, Whitaker, 1973; Goodglass, Baker, 1976), a также не остаются интактными ни категориальные, ни специфизирующие компоненты значения[3], т. е. нарушается как собственно значение, так и предметная отнесенность. Наконец, у них серьезнее страдают перцептивные компоненты семантической репрезентации (Whitehouse et al., 1978).

В отличие от них для больных с поражениями передних отделов мозга характерна сохранность предметной отнесенности и перцептивных компонентов семантической репрезентации при нарушении собственно значения (это особенно отчетливо проявилось в эксперименте Э. Зурифа, где больные с «передней» афазией классифицировали слова, опираясь на специфизирующие, а не на категориальные компоненты значения (Zurif et al., 1976)).

Таким образом, нарушения значения слова у больных с поражениями передних отделов мозга описываются советскими и зарубежными авторами по существу единообразно. У больных с поражениями задних отделов советские афазиологи вычленяют по меньшей мере два синдрома нарушений значения: при сенсорной и семантической афазиях, западные же авторы рассматривают их глобально.

Что касается механизмов нарушения значения слова при афазиях, то в советской и западной афазиологии представления о них остаются дискуссионными.

В связи с этим основной задачей нашего исследования будет описание различных вариантов нарушении оперирования значением слова и анализ их механизмов. Эта задача предполагает, в частности, установление возможности относительно изолированных (первичных) нарушений предметной отнесенности и собственно значения и анализ соответствующих механизмов. Выяснение этих вопросов позволит подойти к решению второй задачи - выявлению состава операций, необходимых для нормального оперирования значением слова.

Для решения этих задач была разработана методика, которая включала тесты, позволяющие выявить сохранность собственно значения слова и сохранность предметной отнесенности слова. В данном сообщении мы остановимся на результатах трех тестов, направленных на исследование сохранности собственно значения слова у больных с разными формами афазии.

Методика исследования.

1. Предметная классификация.

Этот тест представляет собой модификацию известной методики «свободной предметной классификации», где испытуемому надлежит рассортировать 70 карточек с изображениями людей, животных, растений и предметов (Рубинштейн, 1970, с. 84-105). Процедура выполнения теста следующая. На первом этапе испытуемому предлагалось разложить карточки по принципу «что к чему подходит» («глухая инструкция»). В отличие от традиционной процедуры испытуемый на этом этапе должен разложить все карточки. На втором этапе предлагалось проверить образованные испытуемым группы, при этом указывалось, что в группе должны быть только однородные предметы, т.е. такие, которые можно «назвать одним словом». На третьем этапе испытуемому давалось последнее задание: объединить группы так, чтобы их стало как можно меньше (3-4 группы). и каждой из них можно было бы дать какое-либо общее название.

2. Вербальная классификация.

На первом этапе испытуемому давалось 35 карточек со словами и предлагалось разложить их по принципу «что к чему подходит». Контрольная группа испытуемых раскладывала карточки на 7 групп по 5 слов в каждой. На втором этапе, после того как все карточки были разложены по группам, испытуемому предлагалось еще 9 карточек: 7 - с названиями групп («деревья», «кустарники», «травы», «насекомые», «птицы», «рыбы», «млекопитающие») и 2 - с обобщающими названиями для нескольких групп («растения», «животные»). Давалась инструкция: подложить эти карточки под образованные группы, при этом указывалось, что среди новых карточек есть и такие, которые могут относиться к нескольким группам.

Включение в экспериментальное исследование двух тестов на классификацию было продиктовано, во-первых, необходимостью сравнить способность больного оперировать значением слова при наличии зрительной опоры и без нее. У ряда больных (прежде всего с височной локализацией поражения) возможно явление «отчуждения смысла cлова», когда затрудняется актуализация предметной отнесенности слова. Предъявление зрительной опоры значительно облегчает таким больным актуализацию и удержание значения слова. Во-вторых, использование двух классификаций позволило варьировать сложность категориальных обобщений. Если в предметной классификации материал сравнительно легко можно было обобщить категориально, то для вербальной классификации мы предлагали более однородный материал, категориальная классификация которого значительно труднее. Категоризация вербального материала была затруднена также тем, что в группу помимо центральных («прототипических», по Rosch, 1975) представителей данного класса были включены и его периферические (атипические) представители, например в группу «млекопитающие» наряду с «волком» и «львом»- атипичные «морж» и «кит».

Таким образом, тест на предметную классификацию был проще второго как в отношении актуализации предметной отнесённости слова, так и в отношении категориальных обобщений, т. е. оперирования собственно значением. Однако по объему материала он был труднее вербального.

3. Нахождение слов в соответствии с заданным значением.

В этом тесте больной должен был выполнить два задания: сначала самостоятельно актуализировать, а потом узнать (выбрать из списка) слово. 'Процедура выполнения теста следующая. Перед испытуемым выкладывается карточка-образец с двумя словами, связанными определенным отношением, например «яблоко» - «фрукты». Затем ему предъявляется карточка с тестовым словом, например «платье». Испытуемый должен самостоятельно подобрать к этому слову такое слово, чтобы между ними было заданное образцом отношение. После этого испытуемому предлагается вторая задача - выбрать возможный вариант искомого слова среди, списка из пяти слов (в приведенном примере это «одежда», «магазин», «шкаф», «красивое», «воротник»). Затем эта процедура повторяется со следующим тестовым словом. Всего испытуемый получал 50 тестовых слов (существительных): по 10 слов, предполагающих актуализацию отношений: род - вид, вид - род, и по 15 слов на отношения: целое - часть и часть- целое.

Испытуемые.

В исследовании участвовали 10 человек без языковых нарушений (контрольная группа) и 37 больных с афазией. По формам афазии больные делились на группы: 1) комплексная моторная (преимущественно эфферентная) афазия - 11 больных; 2) акустико-мнестическая афазия - 10 больных; 3) семантическая афазия - 8 больных; 4) сенсомоторная афазия - 8 больных. Основное нарушение было осложнено у 4 больных, 2-й и 4-й групп выраженным компонентом семантической афазии, у 4 больных 3-й группы - элементами акустико-мнестической афазии и у 2 других больных этой группы - остаточными явлениями афферентной моторной афазии.

У больных 3-й группы степень нарушения речи была легкой, у больных остальных групп варьировала от легкой до грубой (более подробные данные см. в таблицах). Оценка выраженности афазии осуществлялась по «Методике» (Цветкова и др., 1981).

Этиология заболевания у испытуемых - нарушение мозгового кровообращения (25 человек), травма (7 человек), удаление опухоли (3 человека), удаление абсцесса (1 человек), височная эпилепсия (1 человек).

Обработка результатов.

Анализ результатов двух первых тестов мы проводили с помощью модифицированной нами методики обработки результатов проб на классификацию, использованной Храковской (1978). Оценкой выполнения пробы служил коэффициент определяемый как частное от деления суммарной оценки за составление групп на общее количество групп.

Суммарная оценка складывалась из оценок за различные типы группировок: за составление группы на основании единого категориального признака испытуемый получал 10 баллов; за подкладывание карточки с адекватным названием группы (на втором этапе вербальной классификации) - 10 баллов; за составление неполной группы - 5 баллов; за группу, составленную на основании конкретно-ситуативной связи, - 0 баллов; за единичные карточки и «единичные группы», т. е. группы, не вошедшие в общую структуру классификации, при составлении обобщенных групп,  - 0 баллов. Если испытуемый правильно собирал группу или подкладывал название после наводящего указания экспериментатора, он получал вместо 10 только 5 баллов.

При выполнении предметной классификации испытуемые контрольной группы собирали на первом этапе 10 групп по категориальному признаку, на втором (проверочном) этапе они не перестраивали группировку, на третьем этапе собирали 3 или реже 4 обобщенные группы («предметы», «растения», «животные» или «предметы», «растения», «животные», «люди»). Индивидуальная оценка у них чаще всего складывалась следующим образом:

(в скобках даны оценки за каждый этап классификации).

В целом средняя оценка за предметную классификацию (Кп) в контрольной группе составила 9,9.

При выполнении вербальной классификации испытуемые контрольной группы собирали на первом этапе 7 групп по категориальному признаку, на втором - подкладывали к этим группам 7 соответствующих названий, а затем 2 названия: «животные» и «растения» подкладывали к обобщенным группам. Таким образом, каждый испытуемый контрольной группы получил следующую оценку:

Отсюда ясно, что средняя оценка за вербальную классификацию (Кв) в контрольной группе равна 10.

Результаты выполнения третьего теста - на нахождение слов с заданным значением - оценивались следующим образом: за каждый правильный ответ начислялось 0,1 балла. Поскольку с каждым из 50 тестовых слов испытуемый выполнял два задания - самостоятельное нахождение слова и выбор из списка, - максимальная оценка составила 10 баллов. Контрольная группа испытуемых выполнила этот тест без ошибок, таким образом, их средняя оценка - 10 баллов.

Таблица 1

Средние оценки за предметную (Кп) и вербальную (Кв) классификации в контрольной группе и у больных с разными формами и тяжестью нарушения речи

Результаты.

Анализ выполнения предметной и вербальной классификаций показывает, что категориальное объединение сходных элементов затруднено у всех исследованных больных (табл. 1). Типичные ошибки при построении первичных групп (первый этап классификаций) - это неполнота групп (крыса не относится к животным и выделяется в особую группу) и замена категориального членения конкретно-ситуативным объединением (к рыбам присоединяются «кит» и «морж» или водоплавающие птицы - «гусь», «утка», «лебедь»). В грубых случаях у больных остается большое количество единичных карточек, которые они отказываются объединить. Наиболее труден для всех больных завершающий этап классификаций - построение иерархии первичных групп. Здесь также встречались ошибки по типу неполного объединения (отдельные группы не включались в общую иерархию) или конкретно-ситуативного объединения. Так, больной Ц. с негрубой комплексной моторной афазией, правильно выполнявший второй этап предметной классификации, объединяет на третьем этапе группы «люди», «одежда», «мебель», «посуда» в одну, где «все для человека... дома».

Сопоставление результатов больных разных групп показывает, что у больных с моторными формами афазии (1-я группа), как и у больных с акустико-мнестической афазией (2-я группа), результаты тем ниже, чем более выражена афазия. Больные 2-й группы получили в целом более низкие оценки, чем больные 2-й группы. У больных 1-й группы при этом больше трудностей вызывала предметная классификация, а у больных 2-й группы, наоборот, вербальная. Можно предположить, что для больных 1-й группы предметная классификация труднее, так как она, во-первых, вдвое больше по объему (в ней 70 первичных карточек), во-вторых, красочное изображение конкретных предметов в ней сильнее провоцирует конкретные ассоциации (эта особенность предметной классификации была отмечена Т.И. Тепеницыной (1961)). Другие характеристики вербальной классификации - сложность категоризации из-за близости категорий и отсутствие зрительной опоры - менее значимы для больных с моторной афазией. Напротив, у больных с акустико-мнестической афазией, где значение слова легко отчуждается, эти особенности вербальной классификации оказались наиболее значимыми: больные 2-й группы выполняют вербальную классификацию значительно хуже, чем предметную.

Больные с семантической афазией (3-я группа) в сравнении с больными двух первых групп, имеющими равную - легкую - степень выраженности афазии, получают наихудшие оценки. При этом так же, как и больные 2-й группы, они более затрудняются в выполнении вербальной классификации. Поскольку у больных с семантической афазией явлений «отчуждения смысла слов» нет, худшее выполнение вербальной классификации можно объяснить только большей сложностью категоризации в этом тесте. Отсюда можно сделать вывод, что именно сама категоризация, т. е. оперирование собственно значением, затруднено у больных с семантической афазией.

Таблица 2. Средние оценки испытуемых за нахождение слов с заданным значением

Результаты выполнения задания на нахождение слова с заданным значением представлены в табл. 2. В нее вошли данные больных только с легкой выраженностью афазии, поскольку наличие выраженных номинативных трудностей при более грубых нарушениях делает это задание не вполне адекватным целям исследования. Кроме того, в табл. 2 включены данные только испытуемых со средним и высшим образованием. Как показали результаты, уровень образования больных более значимо влияет на выполнение этого задания по сравнению с предыдущими (так, у больного С. с начальным образованием оценки снизились до 0,8 в первом и втором заданиях и до 0,6 в третьем задании по сравнению со средней оценкой других испытуемых его подгруппы).

Анализ показывает, что, как и в случае двух первых тестов, худшие результаты среди больных с легкой выраженностью афазии - у больных с семантической афазией. Особенно показательно в этом отношении выполнение второго задания: при выборе слова из предъявленного списка больные с моторными формами афазии не делают ошибок, больные с акустико-мнестической афазией-допускают единичные ошибки, тогда как больные с семантической афазией делают до 50% ошибок. Нередко эти больные даже в случае правильного нахождения слова в нервом задании при выборе слова из списка делали ошибку, утверждая, что все или 2-3 слова из списка «подходят». У больных других групп, наоборот, неверное самостоятельное нахождение слова, как правило, корректируется в пробе на выбор.

Обсуждение результатов.

Сопоставление результатов разных групп показывает, что при равной степени выраженности афазии больные с семантической афазией испытывают наибольшие трудности в оперировании собственно значением. Мы полагаем, что эти трудности носят у больных с семантической афазией первичный характер, непосредственно вытекая из дефектов симультанного синтеза, свойственных больным с поражением зоны перекрытия теменной, височной и затылочной долей левого полушария. Если представить категориальную «сетку значений» как иерархическое дерево (или иной граф - отношения родства, например, проще описываются неиерархическим графом), а поиск словесных значений как симультанное сложение сем[4] разного уровня, то можно предположить, что дефект симультанного синтеза должен неизбежно препятствовать нормальному функционированию такой «сетки». Отдавая себе отчет в метафоричности выражений «сетка значений» и «граф» по отношению к психологическим механизмам, мы тем не менее видим, что это наиболее «работающее» объяснение. Так, оно соответствует и клиническим наблюдениям о возможности дисфункции оперирования словом и его значением при отсутствии модально-специфических дефектов речи, и современным теоретическим представлениям, в частности принятому в психолингвистике положению о значении как наборе семантических признаков, и развиваемой в психофизиологии гипотезе об аналитико-комбинаторном принципе как ведущем, отличительном принципе работы левого полушария. Трудности оперирования собственно значением у больных двух других групп носят, по-видимому, вторичный характер. Они менее выражены у больных с комплексной моторной (преимущественно эфферентной) афазией и более выражены у больных с акустико-мнестической афазией.

Механизм этих трудностей связан как с общемозговыми факторами: истощаемостью, трудностями концентрации внимания, так и с локальными: патологической инертностью, снижением слухоречевой памяти - первичным у больных с акустико-мнестической афазией и вторичным у больных с моторными формами афазий. Перечисленные факторы, безусловно, влияют на исполнительскую, «периферическую» сторону оперирования собственно значением, однако остается вопрос, влияют ли они и на центральное звено, на синтез значений.

Наблюдения за выполнением заданий больными с моторной афазией показывают, что, хотя больные довольно часто прибегают к наглядно-ситуативным формам обобщения, они могут в ходе самостоятельных рассуждений или при наводящих вопросах экспериментатора прийти к правильному решению. Создается впечатление, что эти больные могут решать задачу двумя путями: более лёгким, упрощенным - через наглядно-действенное обобщение - и более сложным, требующим от них специальных усилий - через категориальное обобщение. Чем вызвано предпочтение первого пути? Возможно, оно связано с большей упроченностью, практической значимостью наглядно-действенных обобщений (о доминировании функционально-ситуационных обобщений в практической деятельности человека см. работы P.M. Фрумкиной и ее коллег, в частности: Звонкин, Фрумкина, 1980; Рюмина, 1982). Предпочтение первого пути может быть также связано с дезавтоматизированностью вербальных систем, с различными компенсаторными перестройками. Более точный ответ на этот вопрос требует более детальных исследований механизмов моторной афазии.

Что касается больных с акустико-мнестической афазией, то у них механизм вторичного, нарушения оперирования собственно значением иной. Нарушение предметной отнесенности слова, связи «предмет - слово» больные пытаются компенсировать включением «сетки значений». Часто, не удерживая звучания слова, не схватив его специфического предметного значения, больные сохраняют значение категориальное (услышав слово «рысак», больной спрашивает: «Рысак - что такое? Может, к лошади?» При просьбе повторить слово больной говорит: «Про лошадь что-то»). Однако и категориальное значение у них неустойчиво и нечетко. С этим, по-видимому, связана такая типичная особенность классифицирования, как нестабильность членения: больной предлагает множество вариантов разбиения групп, не считая ни один из них окончательным. Кроме того, по всей вероятности, больные пытаются компенсировать свой дефект представлением целостных жизненных ситуаций, в связи с этим появляются объединения: «липа - ласточка», «стол - чашка - стакан - уборщица -метла».

Итак, результаты нашего исследования подтверждают точку зрения, что при задней локализации очага поражения имеются два разных варианта нарушения значения: при семантической афазии первично страдает собственно значение, при акустико-мнестической - предметная отнесенность слова, а собственно значение страдает вторично.

Если попытаться проинтерпретировать эти данные в психолингвистическом плане, то, по-видимому, нужно предположить, что разнонаправленные изменения значения возможны в связи с двумя различными формами опосредования двух исследованных составляющих значения. Это предположение согласуется с гипотезой Паивио (Paivio, 1971) о двух формах кодирования значения слова - образной и вербальной. Однако для более определенного подтверждения этой гипотезы необходимо более подробное рассмотрение нарушений предметной отнесенности слова.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ